Русский авангард – это взрыв цвета, формы и идей, перевернувший представление об искусстве в начале XX века. В этом калейдоскопе талантов, наряду с такими гигантами, как Казимир Малевич и Василий Кандинский, блистала звезда Ивана Клюна. Хотя его имя, возможно, не так широко известно широкой публике, в истории авангарда Клюн занимает ключевое место, являясь не просто последователем, но и самостоятельным, новаторским художником, чей вклад в развитие беспредметного искусства трудно переоценить.
Часто имя Ивана Клюна упоминается в связке с Казимиром Малевичем, и это не случайно. Их связывала не только общая эпоха и художественное направление – супрематизм, но и тесная дружба, творческий диалог и даже определенное соперничество. Из переписки двух художников становится ясно, что Клюн, признавая гений Малевича, не боялся спорить и искать свой собственный путь. В ответ на увлечение Малевича супрематизмом, Клюн писал: " *Вы остановились в живописи на супрематизме, на беспредметности и в философии дальше этого не ушли и не уйдете. Надо опять браться за кисть, время пришло, пора выходить из пустыни…*". Эти слова отражают стремление Клюна к развитию, к поиску новых горизонтов в беспредметном искусстве, в то время как Малевич, казалось, достиг своей вершины в супрематизме.
В отличие от эмоционального и интуитивного мира Малевича, наполненного "полуобразами" и "непознаваемым пространством", мир Клюна был иным – рациональным, упорядоченным и подчиненным законам гармонии. Он стремился к созданию мира идей, очищенного от хаоса и человеческого присутствия, мира, где математическая точность и геометрические формы играют первостепенную роль. Внимательно изучая его композиции, такие как "Натюрморт" и "Банка с кистью", можно заметить использование "золотой спирали", основанной на пропорциях Фибоначчи, что подчеркивает стремление Клюна к структурности и математической гармонии даже в абстрактном искусстве.
Портрет Ивана Клюна, написанный Казимиром Малевичем
Цвет был для Клюна не просто выразительным средством, а основой всего искусства. Он, как и Малевич, видел в супрематизме "искусство чистого цвета", противопоставляя его миметическому искусству прошлого. "*Мы взяли от прежнего живописного искусства цвет, отбросив все остальное: натуру, синтез, стиль, и цвет стал для нас самостоятельным искусством*", - заявлял Клюн. Он верил в утопическую силу супрематизма, способного создать новый мир, населенный геометрическими формами и цветом, выведенным в "самостоятельную единицу". Клюн видел в этом утверждение идеи против хаоса, и эта идея определила весь его дальнейший творческий путь. Он страстно доказывал, что искусство будущего, в бесклассовом обществе, будет беспредметным, поскольку содержание будет играть все меньшую роль, а форма – все большую.
В своем стремлении к "утопии цвета" Клюн пошел даже дальше Малевича. Когда Малевич заявил о завершении "цветной" стадии супрематизма и представил свои монохромные работы "Белое на белом", Клюн впервые открыто выступил против, не желая отказываться от цветовых экспериментов. Он заявил о разрыве с супрематизмом и создании собственного направления "искусства цвета".
Однако, впоследствии Клюн осознал, что его беспредметное искусство "слишком оторвалось от понимания нового зрителя". Стремясь "приблизиться к зрителю", он начал вводить в свои картины отдельные предметы, сближая свою манеру с пуризмом Озанфана. Этот шаг демонстрирует не только гибкость Клюна как художника, но и его постоянный поиск диалога со зрителем, даже в рамках абстрактного искусства.